Неточные совпадения
Когда после того, как Махотин и Вронский перескочили большой барьер,
следующий офицер упал тут же на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей Александрович
видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
Я потупил голову; отчаяние мною овладело. Вдруг мысль мелькнула в голове моей: в чем оная состояла, читатель
увидит из
следующей главы, как говорят старинные романисты.
Он отбрасывал их от себя, мял, разрывал руками, люди лопались в его руках, как мыльные пузыри; на секунду Самгин
видел себя победителем, а в
следующую — двойники его бесчисленно увеличивались, снова окружали его и гнали по пространству, лишенному теней, к дымчатому небу; оно опиралось на землю плотной, темно-синей массой облаков, а в центре их пылало другое солнце, без лучей, огромное, неправильной, сплющенной формы, похожее на жерло печи, — на этом солнце прыгали черненькие шарики.
— Если Дронов придет в
следующий раз, скажите, что я не желаю
видеть его.
Вначале ее восклицания показались Климу восклицаниями удивления или обиды. Стояла она спиною к нему, он не
видел ее лица, но в
следующие секунды понял, что она говорит с яростью и хотя не громко, на низких нотах, однако способна оглушительно закричать, затопать ногами.
Снова стало тихо; певец запел
следующий куплет; казалось, что голос его стал еще более сильным и уничтожающим, Самгина пошатывало, у него дрожали ноги, судорожно сжималось горло; он ясно
видел вокруг себя напряженные, ожидающие лица, и ни одно из них не казалось ему пьяным, а из угла, от большого человека плыли над их головами гремящие слова...
Следующая неприятная встреча — Тагильский. Досадно было
видеть его в такой же форме военного чиновника, с золотыми погонами на плечах.
То, что в продолжение этих трех месяцев
видел Нехлюдов, представлялось ему в
следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой.
Мы
увидим в
следующей главе, какое значение тут имеет проблема смерти, перед которой он поставлен.
Полагаю, что имею право догадываться почему: уже неделю как расстроенный в своем здоровье, сам признавшийся доктору и близким своим, что
видит видения, что встречает уже умерших людей; накануне белой горячки, которая сегодня именно и поразила его, он, внезапно узнав о кончине Смердякова, вдруг составляет себе
следующее рассуждение: «Человек мертв, на него сказать можно, а брата спасу.
Следующее маленькое событие окончательно нарушило его душевное равновесие: он
увидел, что я заплатил деньги за воду.
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний. Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть
увидел свет потухающих углей и испугался.
На
следующий день к полудню мы дошли до реки Такемы и направились вниз по ее течению, придерживаясь правого края долины. По пути мы
видели одного медведя и нескольких изюбров.
Когда Кирсанов приехал в
следующий раз, он
увидел, что может говорить с нею.
Дня через три в гимназию пришла из города весть: нового учителя
видели пьяным… Меня что-то кольнуло в сердце.
Следующий урок он пропустил. Одни говорили язвительно: с «похмелья», другие — что устраивается на квартире. Как бы то ни было, у всех шевельнулось чувство разочарования, когда на пороге, с журналом в руках, явился опять Степан Яковлевич для «выразительного» чтения.
На
следующий год Крыжановский исчез. Одни говорили, что
видели его, оборванного и пьяного, где-то на ярмарке в Тульчине. Другие склонны были верить легенде о каком-то якобы полученном им наследстве, призвавшем его к новой жизни.
На
следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он
увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
— Погоди, — ответил Скальский. — На
следующее утро иду в корпус. Спрашиваю швейцара: как мне
увидеть сына? «Ступайте, говорит, ваше благородие в мертвецкую»… Потом… рассказали: умер ровно в одиннадцать ночи… — И значит — это его я не пустил в комнату. Душа прилетала прощаться…
Это была Аграфена. Она в
следующий момент взяла доктора под руку и повела из столовой. Он попробовал сопротивляться, но, посмотрев на бутылку,
увидел, что она пуста, и только махнул рукой.
Эти часы стали теперь для мальчика самым счастливым временем, и мать с жгучей ревностью
видела, что вечерние впечатления владеют ребенком даже в течение
следующего дня, что даже на ее ласки он не отвечает с прежнею безраздельностью, что, сидя у нее на руках и обнимая ее, он с задумчивым видом вспоминает вчерашнюю песню Иохима.
В этом уж крепко сказывается самодурство; но оно смягчается в Русакове
следующим рассуждением: «Как девке поверить? что она
видела? кого она знает?» Рассуждение справедливое в отношении к дочери Русакова; но ни Русакову и никому из ого собратьев не приходит в голову спросить: «Отчего ж она ничего не
видела и никого не знает?
Нина Александровна,
видя искренние слезы его, проговорила ему наконец безо всякого упрека и чуть ли даже не с лаской: «Ну, бог с вами, ну, не плачьте, ну, бог вас простит!» Лебедев был до того поражен этими словами и тоном их, что во весь этот вечер не хотел уже и отходить от Нины Александровны (и во все
следующие дни, до самой смерти генерала, он почти с утра до ночи проводил время в их доме).
— Ну, так вы его
увидите. В
следующий четверг вечером пойдемте, я вас введу в одно общество, где будут все свои.
С Лизою Розанов в последний раз вовсе не видался. Они уж очень разбились, да к тому же и там шла своя семейная драма, пятый акт которой читатель
увидит в
следующей главе.
— То-то, я ведь не утерплю, спрошу эту мадам, где она своего мужа дела? Я его мальчиком знала и любила. Я не могу,
видя ее, лишить себя случая дать ей давно
следующую пощечину. Так лучше, батюшка, и не зови меня.
— Там-с
увидим, — отвечал ему резко Вихров, — позвольте мне
следующего недоимщика, Павла Семенова.
И все мои наблюдения сводятся к
следующему: 1) люди культуры
видят в идее государственности базис для известного рода профессии, дающей или прямые выгоды в виде жалованья, или выгоды косвенные — в виде премии за принадлежность к той или другой политической партии, и 2) массы либо совсем игнорируют эту идею, либо относятся к ней крайне робко и безалаберно.
Едет Сенечка на перекладной, едет и дремлет. Снится ему, что маменька костенеющими руками благословляет его и говорит:"Сенечка, друг мой!
вижу,
вижу, что я была несправедлива против тебя, но так как ты генерал, то оставляю тебе… мое материнское благословение!"Сенечка вздрагивает, кричит на ямщика:"пошел!"и мчится далее и далее, до
следующей станции.
В течение
следующих пяти, шести дней я почти не
видел Зинаиды: она сказывалась больною, что не мешало, однако, обычным посетителям флигеля являться — как они выражались — на свое дежурство — всем, кроме Майданова, который тотчас падал духом и скучал, как только не имел случая восторгаться.
На
следующий день я
видел Зинаиду только мельком: она ездила куда-то с княгинею на извозчике. Зато я
видел Лушина, который, впрочем, едва удостоил меня привета, и Малевского. Молодой граф осклабился и дружелюбно заговорил со мною. Из всех посетителей флигелька он один умел втереться к нам в дом и полюбился матушке. Отец его не жаловал и обращался с ним до оскорбительности вежливо.
И закивала ему головой, вздрагивая от тоскливой, жуткой радости. Но в
следующий момент она
увидела, что около него стоит голубоглазый мужик и тоже смотрит на нее. Его взгляд на минуту разбудил в ней сознание опасности…
— Гм! — говорил Николай в
следующую минуту, глядя на нее через очки. — Кабы этот ваш мужичок поторопился прийти к нам!
Видите ли, о Рыбине необходимо написать бумажку для деревни, ему это не повредит, раз он ведет себя так смело. Я сегодня же напишу, Людмила живо ее напечатает… А вот как бумажка попадет туда?
Начальник был у меня человек добрый; посмотрел на меня, словно в первый раз
увидел, не сказал ни слова, а в
следующий месяц и назначил пять целковых.
«Буду ждать г-на офицера для объяснения до десяти часов утра, — размышлял он на
следующее утро, совершая свой туалет, — а там пусть он меня отыскивает!» Но немецкие люди встают рано: девяти часов еще не пробило, как уже кельнер доложил Санину, что г-н подпоручик (der Herr Seconde Lieutenant) фон Рихтер желает его
видеть.
Вот что думал Санин, ложась спать; но что он подумал на
следующий день, когда Марья Николаевна нетерпеливо постучала коралловой ручкой хлыстика в его дверь, когда он
увидел ее на пороге своей комнаты — с шлейфом темно-синей амазонки на руке, с маленькой мужской шляпой на крупно заплетенных кудрях, с откинутым на плечо вуалем, с вызывающей улыбкой на губах, в глазах, на всем лице, — что он подумал тогда — об этом молчит история.
Подойдя к окну своей спальни, он тихо отпирал его и одним прыжком прыгал в спальню, где, раздевшись и улегшись, засыпал крепчайшим сном часов до десяти, не внушая никакого подозрения Миропе Дмитриевне, так как она знала, что Аггей Никитич всегда любил спать долго по утрам, и вообще Миропа Дмитриевна последнее время весьма мало думала о своем супруге, ибо ее занимала собственная довольно серьезная мысль:
видя, как Рамзаев — человек не особенно практический и расчетливый — богател с каждым днем, Миропа Дмитриевна вздумала попросить его с принятием, конечно, залогов от нее взять ее в долю, когда он на
следующий год будет брать новый откуп; но Рамзаев наотрез отказал ей в том, говоря, что откупное дело рискованное и что он никогда не позволит себе вовлекать в него своих добрых знакомых.
— Даже очень рада будет вас
видеть! — подхватил Мартын Степаныч и ввел Егора Егорыча в
следующую комнату, в которой Екатерина Филипповна, худая, как скелет, но с горящими глазами, в чопорном с накрахмаленными фалборами чепце и чистейшем батистовом капоте, полулежала в покойных креслах, обложенная сзади и по бокам подушками.
Он щелкнул себя по левой щеке, и мы с новым изумлением
увидели, что и на ней мгновенно начали выступать печатные строки, так что через минуту мы уже могли прочитать
следующее курьезное объявление...
Созвал он вече и обратился к нему с
следующею речью:"
Видел я, господа новгородцы, на новоселье у вас нехороший сон!
В
следующей части нашей хроники мы
увидим, какие все это будет иметь последствия и кто из двух прорицателей правее.
Ночь, последовавшая за этим вечером в доме Савелия, напоминала ту, когда мы
видели старика за его журналом: он так же был один в своем зальце, так же ходил, так же садился, писал и думал, но пред ним не было его книги. На столе, к которому он подходил, лежал маленький, пополам перегнутый листок, и на этом листке он как бисером часто и четко нанизывал
следующие отрывочные заметки...
По учению Христа человек, который
видит смысл жизни в той области, в которой она несвободна, в области последствий, т. е. поступков, не имеет истинной жизни. Истинную жизнь, по христианскому учению, имеет только тот, кто перенес свою жизнь в ту область, в которой она свободна, — в область причин, т. е. познания и признания открывающейся истины, исповедания ее, и потому неизбежно
следующего, — как воз за лошадью, исполнения ее.
Оставалась еще слабая надежда, что Фалалей в
следующую, то есть в третью ночь, непременно
увидит что-нибудь из высшего общества.
Разве ты не можешь, — продолжал он, обращаясь к Фалалею, — разве ты не можешь
видеть во сне что-нибудь изящное, нежное, облагороженное, какую-нибудь сцену из хорошего общества, например, хоть господ, играющих в карты, или дам, прогуливающихся в прекрасном саду?» Фалалей обещал непременно
увидеть в
следующую ночь господ или дам, гуляющих в прекрасном саду.
— К вам пришел какой-то, кто его знает, слесарь, что ль, какой, — говорил на
следующий вечер Берсеневу его слуга, отличавшийся строгим обхождением с барином и скептическим направлением ума, — хочет вас
видеть.
— И даже хреноводство, горчицеводство… пусть так. Допускаю даже, что все пойдет у него отлично. Но представь себе теперь
следующее: сосед Быстрицына, Петенька Толстолобов, тоже пожелает быть реформатором а-ля Пьер ле Гран.
Видит он, что штука эта идет на рынке бойко, и думает: сем-ка, я удеру штуку! прекращу празднование воскресных дней, а вместо того заведу клоповодство!
В передней денщик чистил сапоги и на вопрос Гордея Евстратыча, можно ли будет
видеть барина, молча указал сапожной щеткой на открытую дверь в
следующую комнату.
Рыбаки рассказывают
следующую хитрость щуки: она становится на мели, головою вниз по течению воды, и хвостом мутит ил на дне, так что муть совсем закрывает ее от мимо плывущих рыбок, на которых она бросается как стрела, лишь только они подплывут близко: сам я таких штук не
видел.
Литвинов не сдержал своего обещания зайти попозже; он сообразил, что лучше отложить посещение до
следующего дня. Войдя, часов около двенадцати, в слишком знакомую гостиную, он нашел там двух младших княжон, Викториньку и Клеопатриньку. Он поздоровался с ними, потом спросил, легче ли Ирине Павловне и можно ли ее
видеть.